(no subject)

Я смотрю в потолок. Вижу написанное слово "свобода". От смотрения на потолок не станешь свободным. Равно как и тысячекратного чтения написанного слова. Свобода как стремление к свободе. В этом и есть свобода? Тогда мы приходим к парадоксу: попытка найти свободу оборачивается несвободой и беганием по сансаре. Тогда всякий дальнейший разговор становится бессмысленным. Или, например, где её найти, если мир есть иерархия: каждый элемент (включая планеты и созвездия и прочая) — лишь часть более сложных систем, и данный элемент встроен туда, и выпасть из системы равносильно небытию. Или небытие и есть искомое? Или, зайдя с другой стороны, если и планеты, и всё вокруг несвободные элементы, то тогда, может, сама Вселенная — свободна, тогда свойства целого можно запросто перенести на его части. Но от этого моё внутреннее ощущение иллюзии свободы при смотрении в потолок никуда не денется. Или необходимо стать целым, единым со всем существующим, поскольку Вселенная свободна как совокупность элементов и их единство (неразделимость), и тогда станешь свободным? Т.е. растворить "Я", отказаться от столь дорогой сердцу западного человека индивидуальной свободы, которая, в таком случае, лишь ещё одна иллюзия.
Мысли бегают по кругу, хотя, скорее, полукругу, и утыкаются в стену. Единственным стремлением всей моей сознательной жизни был поиск свободы: разрывание связей с теми, кого знал слишком хорошо; тщетные попытки не привязываться к людям, и каждое пребывание вдалеке от тех, кто так или иначе близок, оборачивалось тоской; с вещами ещё хуже — хотя какую-то часть смог просто отдать, всё же множество остаётся со мной: либо как средство пропитания, либо как поддержание жизни. Т.е., в сущности, я искал индивидуальную свободу и пришёл к пустоте. Это оказалось не тем, что искалось? А что "то"? А сейчас мне вообще кажется, что во сне у меня и то больше свободы.

(no subject)

Если свобода невозможна вне, то тогда она есть лишь свойство ума. А ум — производная мозга, насквозь физического объекта, и вне его он, ум, существовать не может, равно как и т.н. дух. И тут мы, ну я, ОК, скатываюсь в редукционизм. Блядь, это просто прекрасно.  Я восхищён этой погоней за собственным хвостом.

Дж. М. Кутзее «Жизнь и время Михаэла К.»

я сразу увидел, что ты не из тех, кого можно заключить в лагерь. Признаюсь, сначала я считал тебя смешным чудаком. Да, я просил майора ван Ренсбурга освободить тебя от лагерного режима, но лишь потому, что был уверен, – заставлять тебя принимать участие в перевоспитательных процедурах все равно что пытаться научить крысу, или мышь, или (прости меня) ящерицу лаять, ловить мяч и просить милостыню. Но шло время, и я начал медленно понимать, как своеобразно твое сопротивление. Ты был не герой и не посягал на роль героя, даже когда голодал. По сути, ты вовсе и не сопротивлялся. Тебе велели прыгать, и ты прыгал. Тебе снова велели прыгать, и ты снова прыгал. Тебе велели прыгать в третий раз, и ты не возразил, ты просто рухнул на землю, и все мы поняли, даже самые недоверчивые, что ты не смог прыгать только потому, что истощил все силы, подчиняясь нам. И тогда мы тебя подняли,( Read more... )

(no subject)

Красота — ошибка, сбой мироздания, мимолётная, словно порыв ветра — раз, и вот уже нет её. Иголка в стоге страдания и тошнотворного уродства. И самое важное — она никого и ничего не спасёт. Достаточно самого факта её быстротечного существования.